Экспедиция Гринпис России собрала в Нижне-Свирском заповеднике на ста метрах береговой линии 78 килограммов мусора, в основном – одноразового пластика. Ее участники рассказали, откуда берется пластик в заповеднике, а также почему уборка – не спасение для животных, птиц и водоемов

Настоящее Время

Письма президенту обыденное дело в Таджикистане: из-за коррупции чиновников, судов и милиции люди ищут справедливости сразу у Рахмона. Но отвечает президент немногим. Одна из тех, кому повезло – 15-летняя Хосият Олишева: во время визита Рахмона она выбежала к кортежу, чтобы передать просьбу о помощи

Настоящее Время

News

У украинских медиков, которые работают на скорой помощи всего в 30 км от столицы, – одна проржавевшая машина на район с населением в 60 тысяч человек. Им остро не хватает медикаментов и даже ваты, а если поступает вызов к больному коронавирусом – лишь одному члену бригады разрешено надеть защитный костюм. Медики говорят, что каждый вызов в таких условиях превращается в целое испытание: сначала надо вовремя на старой машине добраться до пациента, а потом еще и суметь оказать ему помощь, когда в аптечке фактически нет ни одного лекарства. 

Как работают медики в таких условиях? Рассказывают украинские врачи и фельдшеры, одной из которых – уже 69 лет. 

 

Киевская область. Бородянская станция скорой помощи находится всего в 30 километрах от украинской столицы. Анна Даниленко и ее коллега Владимир сегодня на смене: их бригада одна дежурит на весь район с 60 тысячами населения.

“Мы, например, на вызове, а другие люди уже нас ждут. Ты приезжаешь – и они возмущаются: почему так долго ехали?” – рассказывает Анна. 

По протоколу приезжать на вызов скорая помощь должна в течение 10 минут. Но из-за нагрузки и больших расстояний бывает такое, что медики не успевают доехать с одного вызова на другой и пациент умирает дома.

 

“Приезжаем через 40 минут и выясняем, что больного уже увезли другим транспортом. Ты объясняешь человеку, что у нас такая машина,что мы дежурим на весь район. Но они не хотят этого слышать. Они видят вину только в тебе. Они не видят вину в твоем начальстве”, – сетуют Анна и ее коллеги. 

Такая же ситуация и на других подстанциях в Киевской области. Медики поселка Клавдиево под Киевом тоже жалуются на “убитые” проселочными дорогами машины и невозможность оказывать больному помощь на ходу. Экономить, по их словам, приходится буквально на всем, в том числе и на защитных костюмах. К примеру, если поступает вызов с подозрением на коронавирус, защитный костюм может надеть только один человек из бригады. Иначе – докладная.

“Мы один костюм надеваем. Раз надели на вызов два костюма с Виктором Викторовичем, вдвоем надели. Так мы писали объяснительную, докладную: почему второй фельдшер надел костюм?” – рассказывает Алиса Анатольевна, которая работает фельдшером уже 38 лет. 

“И маска у нас видите какая? По мнению руководства, эта маска должна защищать от чего-то”, – замечает ее коллега. 

 

Фельдшер говорит, что обещанные надбавки за работу с инфицированными коронавирусом медикам с начала пандемии так и не заплатили. И снабжение скорой помощи, несмотря на пандемию, не улучшилось: у фельдшеров даже нет элементарных препаратов, чтобы оказать первую помощь. 

“Бывает такое, что мы приезжаем, а у людей остались медикаменты. И они их нам предлагают, а мы с удовольствием берем, – соглашается с коллегой фельдшер Людмила Евтушенко. – Какой-то анальгин, например. У нас даже ваты нет! Я на прошлой смене порезала бинт на кусочки, чтобы обработать место укола, хотя такого нельзя делать”. 

Фельдшеру Лидии Бабаниной уже 69 лет. Но, несмотря на возраст, она продолжает работать, и сейчас в период пандемии, она на передовой: на все вызовы по ковиду идет первая. 

“Я уже не боюсь. Я боюсь за этих младших, мне жалко их. Поэтому я стараюсь первая идти всегда. Одеваюсь и иду, – говорит медик и чуть ли не плачет. – Мне уже не страшно. Мне страшно, почему наш народ дожился до такой ручки, вот это мне страшно. А за всю жизнь так у меня наболело, что я уже не могу просто”. 

“Вот это наш родовой чемодан, но в нем нет ничего, – показывает Бабанина оборудование “скорой”. – Вот приняли роды, мы его использовали. А нам кричат: зачем вы его брали?” 

 

Медики “скорой” говорят, что пандемия коронавируса добавила им работы в разы, особенно в последнее время. Количество новых случаев COVID-19 в Украине ежедневно растет, и мест в больницах Киевской области уже нет. Нередко пациентов госпитализируют за 150 километров в другие регионы.

“У нас был молодой парень. Чтоб вы понимали: мы ждали больше часа, пока решат, куда нам его везти, – вспоминает фельдшер  Виктория Медяник. – В итоге мы были на этом ВАЗе. У нас не было ни кислорода, ничего. Мы были с голыми руками. В итоге он умер. И чтоб вы понимали: мы передавали его на трассе. Я им говорю: он умирает, а они мне: “Мы ищем место”.

Настоящее Время

NATO membership is Ukraine’s strategic course: President  Daijiworld.com

“Ukraine” – Google News

Все, что нужно знать рано утром 18 сентября

Настоящее Время

Former White House chief of staff Mick Mulvaney says Good Friday peace deal must be “preserved”

Europe

Coronavirus in Europe, China, Aleksei Navalny: Here’s what you need to know.

NYT > World > Europe

News

Во всем мире количество выявленных случаев COVID-19 приблизилось к 30 миллионам. Почти миллион человек умерли от инфекции и обострения сопутствующих заболеваний. При этом в большинстве европейских стран фиксируют новые вспышки и резкий рост числа заражений.

Ирина Якутенко, научный журналист и молекулярный биолог, в эфире Настоящего Времени рассказала, какая сейчас волна эпидемии, изменился ли коронавирус и когда будет вакцина.

 

— То, что происходит сейчас, – это новая волна, вторая, третья? Или вообще это все – одна большая волна?

— Это зависит от страны, нельзя говорить о ситуации в мире. Если мы посмотрим на цифры по миру в целом, мы увидим один непрекращающийся рост. Потому что присоединяются новые страны, и суммарно это складывается в рост. А в некоторых странах это настоящая вторая волна, например, как в Израиле, который с завтрашнего дня закрывается опять на карантин. Или в некоторых европейских странах, когда удалось сбить в ходе первой вспышки количество заболевших до очень маленьких цифр, а сейчас они растут и уже превысили то, что было весной.

 — Вот как, например, в Чехии происходит.

— Да, как в Чехии, как в Румынии, во многих других европейских странах. Но в некоторых странах это была плавная история.

— Вирус за это время как-то изменился? Потому что мы больше не видим переполненных моргов, военных грузовиков с умершими, врачей, которые просто не справляются. Вирус стал менее агрессивен, он как-то мутирует?

— Вирус не изменился. Точнее, он изменился, но мы не видим никаких физиологических проявлений этих изменений. Изменились мы, слава богу, благодаря тому, что у нас есть медицина, доказательная медицина и наука, мы за эти полгода на самом деле очень неплохо научились с этим вирусом обращаться.

Хотя у нас до сих пор нет волшебной пули, лекарства, которое бы окончательно излечивало коронавирус, мы уже очень неплохо умеем вести тяжелых больных, понимаем, на какой стадии надо включаться с дополнительной поддержкой, как предотвратить тяжелые последствия коронавируса, прежде всего касающиеся сосудистых патологий, микротромбозов, как не допустить того, чтобы совсем тяжелые умирали. Поэтому сейчас заболеть коронавирусом куда менее страшно, чем весной, потому что шансы, что вы выживете, даже при тяжелом течении гораздо выше.

— Почему до сих пор нет вакцины?

— Потому что вакцина, как и любой другой препарат, должна быть как следует проверена. У нас и так, даже если все фазы испытания будут нормально проходить, будет вакцина сделана за полтора, может быть, два года. Это абсолютно рекордные сроки. Вакцины, например, из последних, которые делались, они по 30 лет тестируются. Например, ротавирусная какая-нибудь вакцина из новых, 28 лет, по-моему, занимала разработка. Это потому что это колоссальная скорость, просто космическая, можно в другую галактику улететь, если бы это была скорость космического корабля.

— А как вы оцениваете шансы на успех российской вакцины?

— Вполне может быть, что эта вакцина окажется неплохой. То есть она может оказаться эффективной и безопасной. Вакцины – вообще довольно безопасные препараты. Именно поэтому на самом деле так велик соблазн побыстрее все это пройти, потому что мы знаем, что редко бывает сейчас, чтобы от вакцин было что-нибудь неприятное.

Она может оказаться хорошей, и это будет парадоксальным образом плохо. То есть это будет хорошо в краткосрочной перспективе, что мы сможем защитить большое количество людей от коронавируса, но плохо в долгосрочной перспективе, потому что это будет прецедент, который покажет, что так можно. Что можно спустя рукава, не пойми как, на девяти добровольцах – всего было 76 на этих всех фазах, три в одной группе, в нескольких группах по девять человек – можно вот так проверять лекарства. Не дай бог, это станет практикой. И это будет очень плохо, если это закрепится.

— Можете вы ли спрогнозировать, будут ли снова жесткие карантины в разных странах? Когда останавливается бизнес, останавливаются заводы, закрываются кафе, парикмахерские и так далее. Или мы, земляне, уже сделали какие-то выводы из предыдущих и отказываемся от этой истории?

— Тут ответ можно разделить на несколько частей. Во-первых, мы знаем, что уже есть Израиль, который вводит обратно строгий карантин – без запрета выходить из дома, но тем не менее все бизнесы, рестораны замораживаются, как было весной.

Вторая часть вашего вопроса – что мы, земляне, научились. Часть землян научилась, ученые и медики, эпидемиологи очень много сделали за это время. Мы неплохо знаем уже, как распространяется вирус, и мы понимаем, что общий карантин не нужен. Что для того, чтобы сдержать конкретно этот вирус, который распространяется кластерно, нужны точечные меры. Но для этого нужно, чтобы население помогало ученым и медикам в этом.

А мы видим: наоборот, люди устали. И мы видим отрицание мер безопасности, отрицание необходимости носить маски. У людей это вызывает раздражение. И при таком подходе вполне вероятно, что где-то еще вновь придется что-то закрывать, просто потому что люди не соблюдают меры, которые помогли бы избежать карантина. Но людям некомфортно, например, лететь в самолете в маске, они этого не делают, и в итоге количество заболевших растет. И может где-то еще сложиться ситуация, как в Израиле, когда без общего карантина уже не обойтись.

Настоящее Время